1 О Симон-волхв, о присных сонм злосчастный,
Вы, что святыню божию, Добра
Невесту чистую, в алчбе ужасной
4 Растлили ради злата и сребра,
Теперь о вас, казнимых в третьей щели,
Звенеть трубе назначена пора!
7 Уже над новым рвом мы одолели
Горбатый мост и прямо с высоты
На середину впадины смотрели.
10 О Высший Разум, как искусен ты
Горе, и долу, и в жерле проклятом,
И сколько показуешь правоты!
13 Повсюду, и вдоль русла, и по скатам,
Я увидал неисчислимый ряд
Округлых скважин в камне сероватом.
16 Они совсем такие же на взгляд,
Как те, в моем прекрасном Сан-Джованни,
Где таинство крещения творят.
19 Я, отрока спасая от страданий,
В недавний год одну из них разбил:
И вот печать, в защиту от шептаний!
22 Из каждой ямы грешник шевелил
Торчащими по голени ногами,
А туловищем в камень уходил.
25 У всех огонь змеился над ступнями;
Все так брыкались, что крепчайший жгут
Порвался бы, не совладав с толчками.
28 Как если нечто маслистое жгут
И лишь поверхность пламенем задета, -
Так он от пят к ногтям скользил и тут.
31 «Учитель, - молвил я, - скажи, кто это,
Что корчится всех больше и оброс
Огнем такого пурпурного цвета?»
34 И он мне: «Хочешь, чтоб тебя я снес
Вниз, той грядой, которая положе?
Он сам тебе ответит на вопрос».
37 И я: «Что хочешь ты, мне мило тоже;
Ты знаешь все, хотя бы я молчал;
Ты - господин, чья власть мне всех дороже».
40 Тогда мы вышли на четвертый вал
И, влево взяв, спустились в крутоскатый
И дырами зияющий провал.
43 Меня не раньше отстранил вожатый
От ребр своих, чем подойдя к тому,
Кто так ногами плакал, в яме сжатый.
46 «Кто б ни был ты, поверженный во тьму
Вниз головой и вкопанный, как свая,
Ответь, коль можешь», - молвил я ему.
49 Так духовник стоит, исповедая
Казнимого, который вновь зовет
Из-под земли, кончину отдаляя.
52 «Как, Бонифаций, - отозвался тот, -
Ты здесь уже, ты здесь уже так рано?
На много лет, однако, список врет.
55 Иль ты устал от роскоши и сана,
Из-за которых лучшую средь жен,
На муку ей, добыл стезей обмана?»
58 Я был как тот, кто словно пристыжен,
Когда ему немедля возразили,
А он не понял и стоит, смущен.
61 «Скажи ему, - промолвил мне Вергилий: -
«Нет, я не тот, не тот, кого ты ждешь».
И я ответил так, как мне внушили.
64 Тут грешника заколотила дрожь,
И вздох его и скорбный стон раздался:
«Тогда зачем же ты меня зовешь?
|
67 Когда, чтобы услышать, как я звался,
Ты одолеть решился этот скат,
Знай: я великой ризой облекался.
70 Воистину медведицей зачат,
Радея медвежатам, я так жадно
Копил добро, что сам в кошель зажат.
73 Там, подо мной, набилось их изрядно,
Церковных торгащей, моих предтеч,
Расселинами стиснутых нещадно.
76 И мне придется в глубине залечь,
Сменившись тем, кого я по догадке
Сейчас назвал, ведя с тобою речь.
79 Но я здесь дольше обжигаю пятки,
И срок ему торчать вот так стремглав,
Сравнительно со мной, назначен краткий;
82 Затем что вслед, всех в скверне обогнав,
Придет с заката пастырь без закона,
И, нас покрыв, он будет только прав.
85 Как, в Маккавейских книгах, Иасона
Лелеял царь, так и к нему щедра
Французская окажется корона».
88 Хоть речь моя едва ль была мудра,
Но я слова привел к такому строю:
«Скажи: каких сокровищ от Петра
91 Ждал наш господь, прельщен ли был казною,
Когда ключи во власть ему вверял?
Он молвил лишь одно: «Иди за мною».
94 Петру и прочим платы не вручал
Матвей, когда то место опустело,
Которое отпавший потерял.
97 Торчи же здесь; ты пострадал за дело;
И крепче деньги грешные храни,
С которыми на Карла шел так смело.
100 И если бы я сердцем искони,
И даже здесь, не чтил ключей верховных,
Тебе врученных в радостные дни,
103 Я бы в речах излился громословных;
Вы алчностью растлили христиан,
Топча благих и вознося греховных.
106 Вас, пастырей, провидел Иоанн
В той, что воссела на водах со славой
И деет блуд с царями многих стран;
109 В той, что на свет родилась семиглавой,
Десятирогой и хранила нас,
Пока ее супруг был жизни правой.
112 Сребро и злато - ныне бог для вас;
И даже те, кто молится кумиру,
Чтят одного, вы чтите сто зараз.
115 О Константин, каким злосчастьем миру
Не к истине приход твой был чреват,
А этот дар твой пастырю и клиру!»
118 Пока я пел ему на этот лад,
Он, совестью иль гневом уязвленный,
Не унимал лягающихся пят.
121 А вождь глядел с улыбкой благосклонной,
Как бы довольный тем, что так правдив
Звук этой речи, мной произнесенной.
124 Обеими руками подхватив,
Меня к груди прижал он и початым
Уже путем вернулся на обрыв;
127 Не утомленный бременем подъятым,
На самую дугу меня он взнес,
Четвертый вал смыкающую с пятым,
130 И бережно поставил на утес,
Тем бережней, что дикая стремнина
Была бы трудной тропкой и для коз;
133 Здесь новая открылась мне ложбина.
|
