Иоганн Вольфганг Гёте
 VelChel.ru
Биография
Хронология
Галерея
Стихотворения
Сонеты
Канцоны
Божественная комедия
  Ад
  Чистилище
  … Песнь первая
  … Песнь вторая
  … Песнь третья
  … Песнь четвертая
  … Песнь пятая
  … Песнь шестая
  … Песнь седьмая
  … Песнь восьмая
  … Песнь девятая
  … Песнь десятая
  … Песнь одиннадцатая
  … Песнь двенадцатая
  … Песнь тринадцатая
  … Песнь четырнадцатая
  … Песнь пятнадцатая
… Песнь шестнадцатая
  … Песнь семнадцатая
  … Песнь восемнадцатая
  … Песнь девятнадцатая
  … Песнь двадцатая
  … Песнь двадцать первая
  … Песнь двадцать вторая
  … Песнь двадцать третья
  … Песнь двадцать четвертая
  … Песнь двадцать пятая
  … Песнь двадцать шестая
  … Песнь двадцать седьмая
  … Песнь двадцать восьмая
  … Песнь двадцать девятая
  … Песнь тридцатая
  … Песнь тридцать первая
  … Песнь тридцать вторая
  … Песнь тридцать третья
  Рай
  Примечания k Аду
  Примечания к Чистилищу
  Примечания к Раю
Пир
О народном красноречии
Mонархия
Вопрос о воде и земле
Новая жизнь
Письма
Об авторе
Ссылки
 
Данте Алигьери (Dante Alighieri)

Божественная комедия » Чистилище » Песнь шестнадцатая

1        Во мраке Ада и в ночи, лишенной
Своих планет и слоем облаков
Под небом скудным плотно затемненной,

4        Мне взоров не давил такой покров,
Как этот дым, который все сгущался,
Причем и ворс нещадно был суров.

7        Глаз, не стерпев, невольно закрывался;
И спутник мой придвинулся слегка,
Чтоб я рукой его плеча касался.

10      И как слепец, держась за вожака,
Идет, боясь отстать и опасаясь
Ушиба иль смертельного толчка,

13      Так, мглой густой и горькой пробираясь,
Я шел и новых не встречал помех,
А вождь твердил: «Держись, не отрываясь!»

16      И голоса я слышал, и во всех
Была мольба о мире и прощенье
Пред агнцем божьим, снявшим с мира грех.

19      Там «Agnus Dei» пелось во вступленье;
И речи соблюдались, и напев
Одни и те же, в полном единенье.

22      «Учитель, это духи?» - осмелев,
Спросил я. Он в ответ: «Мы рядом с ними.
Здесь, расторгая, сбрасывают гнев».

25      «А кто же ты, идущий в нашем дыме
И вопрошающий про нас, как те,
Кто мерит год календами земными?»

28      Так чей-то голос молвил в темноте.
«Ответь, - сказал учитель, - и при этом
Дознайся, здесь ли выход к высоте».

31      И я: «О ты, что, осиянный светом,
Взойдешь к Творцу, ты будешь удивлен,
Когда пройдешь со мной, моим ответом».

34      «Пройду, насколько я идти волен;
И если дым преградой стал меж нами,
Нам связью будет слух», - ответил он.

37      Я начал так: «Повитый пеленами,
Срываемыми смертью, вверх иду,
Подземными измучен глубинами;

40      И раз угодно божьему суду,
Чтоб я увидел горние палаты,
Чему давно примера не найду,

43      Скажи мне, кем ты был до дня расплаты
И верно ли ведет стезя моя,
И твой язык да будет наш вожатый».

46      «Я был ломбардец, Марко звался я;
Изведал свет и к доблести стремился,
Куда стрела не метит уж ничья.

49      А с правильной дороги ты не сбился».
Так он сказал, добавив: «Я прошу,
Чтоб обо мне, взойдя, ты помолился».

52      И я: «Твое желанье я свершу;
Но у меня сомнение родилось,
И я никак его не разрешу.

55      Возникшее, оно усугубилось
От слов твоих, мне подтвердивших то,
С чем здесь и там оно соединилось.

58      Как ты сказал, теперь уже никто
Добра не носит даже и личину:
Зло и внутри, и сверху разлито.

61      Но укажи мне, где искать причину:
Внизу иль в небесах? Когда пойму,
Я и другим поведать не премину».

64      Он издал вздох, замерший в скорбном «У!»,
И начал так, в своей о нас заботе:
«Брат, мир-слепец, и ты сродни ему.

67      Вы для всего причиной признаете
Одно лишь небо, словно все дела
Оно вершит в своем круговороте.

70      Будь это так, то в вас бы не была
Свободной воля, правды бы не стало
В награде за добро, в отмщенье зла.

73      Влеченья от небес берут начало, -
Не все; но скажем даже - все сполна, -
Вам дан же свет, чтоб воля различала

76        Добро и зло, и ежели она
Осилит с небом первый бой опасный,
То, с доброй пищей, победить должна.

79      Вы лучшей власти, вольные, подвластны
И высшей силе, влившей разум в вас;
А небеса к нему и непричастны.

82      И если мир шатается сейчас,
Причиной - вы, для тех, кто разумеет;
Что это так, покажет мой рассказ.

85      Из рук того, кто искони лелеет
Ее в себе, рождаясь, как дитя,
Душа еще и мыслить не умеет,

88      Резвится, то смеясь, а то грустя,
И, радостного мастера созданье,
К тому, что манит, тотчас же летя.

91      Ничтожных благ вкусив очарованье,
Она бежит к ним, если ей препон
Не создают ни вождь, ни обузданье.

94      На то и нужен, как узда, закон;
На то и нужен царь, чей взор открыто
Хоть к башне Града был бы устремлен.

97      Законы есть, но кто же им защита?
Никто; ваш пастырь жвачку хоть жует,
Но не раздвоены его копыта;

100      И паства, видя, что вожатый льнет
К благам, будящим в ней самой влеченье,
Ест, что и он, и лучшего не ждет.

103      Ты видишь, что дурное управленье
Виной тому, что мир такой плохой,
А не природы вашей извращенье.

106      Рим, давший миру наилучший строй,
Имел два солнца, так что видно было,
Где божий путь лежит и где мирской.

109      Потом одно другое погасило;
Меч слился с посохом, и вышло так,
Что это их, конечно, развратило

112      И что взаимный страх у них иссяк.
Взгляни на колос, чтоб не сомневаться;
По семени распознается злак.

115      В стране, где По и Адиче струятся,
Привыкли честь и мужество цвести;
В дни Федерика стал уклад ломаться;

118      И что теперь открыты все пути
Для тех, кто раньше к людям честной жизни
Стыдился бы и близко подойти.

121      Есть, правда, новым летам к укоризне,
Три старика, которые досель
Томятся жаждой по иной отчизне:

124      Герардо славный; Гвидо да Кастель,
«Простой ломбардец», милый и французу;
Куррадо да Палаццо. Неужель

127      Не видишь ты, что церковь, взяв обузу
Мирских забот, под бременем двух дел
Упала в грязь, на срам себе и грузу?»

130      «О Марко мой, я все уразумел, -
Сказал я. - Вижу, почему левиты
Не получили ничего в удел.

133      Но кто такой Герардо знаменитый,
Который в диком веке, ты сказал,
Остался миру как пример забытый?»

136      «Ты странно говоришь, - он отвечал. -
Ужели ты, в Тоскане обитая,
Про доброго Герардо не слыхал?

139      Так прозвище ему. Вот разве Гайя,
Родная дочь, снабдит его другим.
Храни вас бог! А я дошел до края.

142      Уже заря белеется сквозь дым, -
Там ангел ждет, - и надо, чтоб от света
Я отошел, покуда я незрим».

145      И повернул, не слушая ответа.

 
 
Copyright © 2024 Великие Люди   -   Данте Алигьери (Dante Alighieri)