3. Аллегория, символика, магия чисел
Сюжетная схема «Комедии» - загробное странствование, излюбленный мотив средневековой литературы, десятки раз использованный до Данте. Этот плод эсхатологических увлечений средневековья, экзальтированного любопытства людей наивной веры имеет с «Комедией» мало общего. «Загробные» странствия, «видения» писались в тиши монастырских келий, в аскетическом экстазе, в страстном отрицании мира и благочестивом приятии и предчувствии потустороннего бытия - единственно нужного и важного для христианина. «Странствия» были настоящей духовной литературой - и «Чистилище св. Патрика» и «Видения» Альберика, Тундала и их последователей, - и не они послужили для Данте образцом, хотя между ними и «Комедией» были установлены некоторые совпадения. Разумеется, не могли послужить для Данте образцом и произведения мусульманской эсхатологической литературы. Испанский ученый Асин Паласиос указал на них как на возможный источник «Комедии». У арабского поэта-мистика XII века Абенараби есть сочинение, которое своими картинами ада и рая как бы дает образцы для «Комедии». Но Данте арабского языка не знал, а на языки, ему знакомые, Абенараби переведен не был. Гипотеза просто не выдерживает критики.
Гораздо важнее было для Данте, что загробные странствования были очень популярным художественным мотивом у классиков: у Лукана, Стация, Овидия и прежде всего у Вергилия, который изобразил такими яркими красками сошествие Энея в подземное царство. Для Данте, жаждавшего излить в творчестве все, накопившееся в душе, бросить миру свои моральные приговоры, раздать всем политические оценки, казавшиеся ему безошибочными, было важно также запечатлеть в поэзии весь комплекс философской мысли, разработанной предшествовавшей эпохой. Содержание «Пира» должно было получить в «Комедии» поэтическое истолкование. Сложную действительность, новые формы жизни, новых людей и новые идеи, рожденные в грандиозном столкновении двух универсальных сил современности, нужно было раскрыть языком огненных образов. Замысел «Комедии» вырастал и углублялся по мере того, как писалась поэма и раздвигались ее сюжетные рамки. Вначале она была названа «Комедией», а в конце, в одной из последних песен «Рая», сам Данте назвал ее «священной поэмой, к которой приложили руку небо и земля». «Небо и земля» распределили между собою весь материал. Небу принадлежит все старое, средневековое, схоластическое, богословское. Земле - все человеческое, все, что смотрит вперед. Недаром Данте «последний поэт средних веков и первый поэт нового времени».
Как сам Данте представлял себе, уже подходя к завершению поэмы, ее смысл и значение? Он с большой обстоятельностью говорит об этом в упоминавшемся латинском письме (Epist., XIII) к Кангранде делла Скала, сопровождавшем посвящение «Рая». Подлинность этого письма, долгое время вызывавшая сомнение, теперь большинством исследователей не оспаривается. Данте говорит там, повторяя отчасти свои рассуждения, помещенные в начале второго трактата «Пира»: Смысл поэмы многообразный (polusemos, hoc est plurium sensuum): он не только буквальный, но сверх того еще аллегорический, моральный и анагогический, то есть, как вытекает из формулировок «Пира», идущий выше смысла (anagogico, eio è sovrasenso). Дальше устанавливается, что, говоря о каком-либо литературном произведении, нужно иметь в виду шесть линий анализа: предмет, автора (agens), форму, цель, заглавие и род философии. Сюжет поэмы, буквально понимаемый, - состояние душ после смерти; понимаемый аллегорически - это человек, который, согласно своим деяниям, prout merendo et demerendo, в силу присущей ему свободы воли подчинен правосудию, награждающему или карающему. Форма поэмы определяется двояко. Если говорить о построении, то поэма состоит из трех кантик, или частей; каждая кантика делится на песни, а каждая песнь на терцины (rythmes). Если же говорить по существу, то форма - поэтическая. Она раскрывается полностью в целом фейерверке дальнейших схоластических определений: fictivus, descriptivus, digressivus, transumptivus et cum hoc diffinitivus, divisivus, probativus, improbativus et exemplorum positivus (вымышленная, описательная, с отступлениями, кроме того, определительная, разделительная, убеждающая, упрощенная, с точки зрения примеров - положительная. - Ред.). Заглавие поэмы гласит: «Начинается Комедия Данте Алигиери, флорентийца по рождению, но не по нравам». Вообще, продолжает Данте, «Комедия» представляет собою род поэтического произведения, который отличается от трагедии; отличие состоит в том, что трагедия в своем начале вызывает удивление и проникнута спокойствием, а в конце - печальна и ужасна; комедия же начинается мрачно, а конец имеет счастливый. Способы изложения в обеих формах тоже различны: у трагедии он возвышенный и торжественный, у комедии - низменный и простой; в трагедии он допускает снижение, а в комедии требует подъема. Поэтому поэма названа «Комедией»; по содержанию начало ее, ад, - страшное, а конец, рай, - счастливый и радостный. Стиль ее низменный и простой, ибо это тот volgare, на котором «разговаривают и женщины». Имя автора находится в заглавии. Цель поэмы - вырвать людей, живых в настоящее время, из состояния злополучия (miseria) и привести к состоянию счастья. Тот вид философии, который в поэме является руководящим, - этика, ибо поэма написана в целом и в частях не для созерцательных целей, а для действия (non ad speculundum, sed ad opus inventum est totum et pars).
«И если, - прибавляет для подкрепления этой мысли Данте, - в каком-либо месте или отрывке изложение имеет характер созерцательный, то цель его все-таки не созерцательная, а действенная».
На этом в основном объяснения к поэме и кончаются. Они интересны главным образом потому, что принадлежат самому поэту. Однако современного читателя эти схоластические объяснения мало удовлетворяют. Они неполны даже с точки зрения тогдашней поэтики. Известно, например, что в схоластической терминологии, отразившейся и в Дантовом трактате о языке, трагедией называли произведения высокого стиля вообще; Данте так называл «Энеиду». Произведения низшего стиля называли элегией, а среднего - комедией. Кроме того, Данте никак не раскрывает в этом письме того, что для его современников было столь существенно, - механику символов, наполнявших поэму. «Комедия» представляет собою грандиозную аллегорию. Над ее чудесной, почти невероятной по точному расчету конструкцией сияет магия чисел, берущая начало у пифагорейцев, переосмысленная схоластиками и мистиками. Числам 3 и 10 придается особый смысл, и поэма представляет собою бесконечно разнообразные варианты на числовую символику. Поэма разделена на три части, в каждой из них по 33 песни, всего 99, вместе со вступительной 100: все цифры - кратные 3 и 10. Строфа - терцина, то есть трехстрочный куплет, в нем первая строка рифмуется с третьей, а вторая - с первой и третьей строкой следующего куплета и т. д. Каждая кантика кончается одним и тем же словом stelle - «светила». Это все более или менее известные особенности «Комедии». Но есть и такие, которые известны меньше.
С точки зрения изначального смысла «Комедии», задуманной как поэтический памятник Беатриче, центральным пунктом поэмы должна была быть та песнь, где Данте впервые встречается с «благороднейшей». Это XXX песнь «Чистилища». Цифра 30 одновременно кратна 3 и 10. Если считать подряд от начала, эта песнь будет по порядку 64-й; 6 + 4 = 10. До нее 63 песни; 6 + 3 = 9. После нее 36 песен; 3 + 6 = 9. В песне 145 стихов; 1 + 4 + 5 = 10. В ней два центральных пункта. Первый, когда Беатриче, обращаясь к поэту, называет его «Данте», - единственное место во всей поэме, где поэт поставил свое имя. Это стих 55-й; 5 + 5 = 10. До него 54 стиха; 5 + 4 = 9. После него 90 стихов; сумма цифр равняется 9. Второе столь же важное для Данте место - то, где Беатриче впервые называет себя: «Взгляни же на меня. Это я, это я - Беатриче»... Это 73-й стих; 7 + 3 = 10.
И, кроме того, это средний стих всей песни. До него и после него по 72 стиха; 7 + 2 = 9. Трудно установить, какой тайный смысл придавал поэт этой игре цифр, потребовавшей столько труда для того, чтобы стать на уровень требований числовой магии. Сокровенные глубины этой символики пытались раскрыть многие комментаторы, вплоть до наших дней. Нет нужды приводить здесь различные гипотезы, выдвигавшиеся в течение шести с лишним столетий. Стоит сказать лишь об основной сюжетной аллегории поэмы.
«На полпути земного бытия», в страстную пятницу «юбилейного» 1300 года, - такова вымышленная дата начала странствования, позволившая Данте быть пророком где больше, где меньше чем на десять лет, - поэт заблудился в дремучем лесу. Там на него нападают три зверя: пантера, лев и волчица. От них спасает его Вергилий, которого послала Беатриче, спустившаяся для этого из рая в лимб. Узнав, по чьей просьбе пришел к нему великий римский собрат, столь им почитаемый, Данте бестрепетно следует за ним. Тот ведет его через подземные воронки ада на противоположную поверхность земного шара, где возвышается гора чистилища, и на пороге земного рая передает его самой Беатриче. С ней вместе поэт возносится по небесным сферам все выше и выше и наконец удостаивается лицезрения божества. Дремучий лес - это жизненные осложнения человека. Звери - его страсти: пантера - чувственность, лев - властолюбие или гордыня, волчица - жадность. Вергилий, спасающий от зверей, - разум. Беатриче - божественная наука. Смысл поэмы - нравственная жизнь человека: разум спасает его от страстей, а знание богословия дает вечное блаженство. На пути к нравственному перерождению человек проходит через сознание своей греховности (ад), очищение (чистилище) и вознесение к блаженству. Таково одно из простейших толкований; есть много других. Величие поэмы, однако, отнюдь не в ее символике и не в ее аллегории, и, если ограничиваться одним раскрытием Дантовых символов, невозможно понять, в чем заключается значение «Комедии» в истории человечества. Символика и аллегория Дантовой поэмы умерли. Для нас важна не магия чисел, не магия символов, а магия искусства. Она волнует и пленяет нас, и во всеоружии ее сам поэт, как своенравный чародей, властно захватывает и чувство наше, и воображение, и мысль. Это именно то, что подлежит раскрытию. |
