XXXIV
В тот день, когда исполнился год с тех пор, когда моя госпожа стала гражданкой вечной жизни, я сидел, вспоминая о ней, и рисовал ангела на табличках[110]. Оторвавшись от рисунка, я поднял глаза и увидел рядом с собою людей, которым надлежало воздать честь. Они смотрели на мою работу. И как мне было сказано потом, они пребывали там уже в течение некоторого времени, прежде чем я их заметил[111]. Когда я их увидел, я встал и, приветствуя, сказал им: «Некое видение пребывало со мной, и я весь был погружен в мысли». Когда ушли эти люди, я вернулся к моему занятию и снова стал рисовать ангела. И за работой мне пришло в голову сочинить стихи как бы к годовщине, обратясь к тем, кто посетил меня. Тогда я написал сонет, начинающийся: «Явилась мне...» У него два начала, и я разделю его сообразно с одним и с другим.
Следуя первому началу, сонет имеет три части: в первой я говорю, что дама пребывала здесь, в моей памяти; во второй я открываю, как Амор отвечал во мне; в третьей части я показываю воздействие владыки на меня. Вторая начинается так: «Амора слыша в сердце...»; третья - словами: «Так вздохи...» Эта часть имеет два подраздела: в первом сказано, что все вздохи, исходившие от меня, разговаривали; во втором - что некоторые из них несли с собою слова, отличные от слов других. Второй начинается: «Твердили мне...» С другим началом сонет делится так же, за исключением того, что там я обозначаю, когда появилась эта дама в моей памяти, о чем не сказано в первом.
Первое начало:
Явилась мне в часы уединенья
Покинувшая скорбный мир земной.
Она причастна участи иной
4 Там, где Мария, в небесах смиренья.
Второе начало:
Явилась мне в часы уединенья -
Ее Амор оплакивал со мной.
Вы видели рисунок быстрый мой,
4 Склонились у ее изображенья.
Амора слыша в сердце проявленья,
Она предстала в памяти живой.
«Идите!» - говорил Амор порой
8 Печальным вздохам, полным нетерпенья.
Так вздохи, оставляя скорбный свод
Моей груди, вновь слезы порождали.
11 И те, что, ей хваления слагая,
Измученное сердце покидали,
Твердили мне: «Сегодня минул год,
14 Как ты на небе, о душа благая».
XXXV
По прошествии известного времени я находился в неком месте, где предавался воспоминаниям о прошлом. Я был весь погружен в мысли столь скорбные, что друзьям лицо мое должно было показаться измученным и искаженным. Тогда, осознав мое мучительное состояние, я поднял глаза, чтоб увидеть - видят ли меня[112]. Тогда я заметил некую благородную даму, юную и прекрасную собой[113], которая смотрела на меня из окна с таким сожалением, что казалось, что все сожаление в мире нашло в ней свое прибежище. И так как несчастные, видя сострадание других, почувствовавших их муки, легче уступают приступам слез, как бы сожалея самих себя, я ощутил в моих глазах желание пролить слезы. Но, боясь показать жалкое состояние моей жизни[114], я удалился от очей этой благородной дамы, говоря самому себе: «Не может быть, чтобы с этой сострадательной дамой не находился бы благороднейший Амор». Поэтому я решился написать сонет, в котором я говорил бы о ней, заключив в нем все, что я изложил в этом комментарии. Итак, из этого вступления вполне ясен смысл сонета. Сонет начинается: «Я видел, как глубоко...»
Я видел, как глубоко состраданье
Запечатлел ваш милосердный лик,
Когда, смущенный, долу я поник
4 Во власти скорбного воспоминанья.
И понял я, что грустное мечтанье
Не чуждо вам, но был мой страх велик,
Что выдадут глаза то, что привык
8 Скрывать в моем печальном состоянье.
Я вас бежал, о госпожа младая,
И был слезами увлажнен мой взор.
11 Глубины сердца образ ваш смутил.
Тут голос внутренний проговорил:
«Поистине с ней вместе был Амор.
14 Он побудил тебя идти, рыдая».
|